АТЫН - Страница 167

167

Энергетический узел нашелся яруса три вниз, типовой проект. Единственным отличием от предыдущих узлов было то, что в лампочках теплился свет. Не прожектор, конечно же, но кое-что. Опять пришлось повторить, уже изрядно надоевшую мне, процедуру реанимации энергоблоков. Когда лампы раскочегарились на полную яркость, зашуршала вентиляция, я включил терминал управления. Да, изрядно здесь вандалы поработали. Почти всё на первом ярусе сияет красным светом, зато объемы были куда как больше предыдущих баз. Семь ярусов. Часть схемы, как ножом отрезана, черное пятно в правом верхнем углу экрана. То ли там нет вообще проводки, то ли секретная, недоступная простым энергетикам зона. Интересно, чему же здесь учат, если она числится на карте учебным центром. Ну что, надо дождаться, пока зарядятся ремботы, и посылать их чинить проводку.

Улбахаю я и сказал:

— Сейчас пройдемся по коридорам, посмотрим, что здесь к чему. Может, сможем выйти возле нашей стоянки.

По дороге к первому выходу становилось ясно, что агрессоры на этот раз ворвались внутрь комплекса. Но все там и полегли. Неизвестно, погибли ли все защитники, может быть, успели эвакуироваться. Но и битых защитников тоже было много, причем, похоже, защищались не только техники, но и совершенно левые люди. Наши, судя по всему, победили, враг не прошел, в том понимании, что это была пиррова победа. Но ткнувшись к выбитым дверям, мы ушли несолоно хлебавши. Выйти невозможно. Надо всё-таки напрячь шамана, выжечь швеллеры в вагончике, а то таскаться по жаре сил нет никаких.

— Давай, Улбахай, будем выходить наверх. Ичил нас дожидается уже, наверное. С утра продолжим.

— Да, — ответил Улбахай, — давай завтра.

Что ему ещё оставалось отвечать? Ничего. Душа моя трепетала. Как же, практически последний рубеж, еще чуть-чуть, я выучу это поганый язык и пойму, наконец, что же пишут на их заборах. В смысле, на экранах. А я пень-пнем, чувствую себя как в тот раз в Германии. Если бы не тётка, понимающая по-английски, так бы я и мычал дальше. А всего-то нужно было триста грамм колбасы купить. Мерзкое состояние. Или, к примеру, во Франции, в меню можно просто пальцем тыкать, хотя и не знаешь, что принесут потом. Но обошлось. Всего лишь легкая слабость в желудке, хорошо хоть до общественного туалета успел доехать. От таких воспоминаний настроение моё стабилизировалось, то есть стало привычно мизантропическим.

Мы двинули к единственному действующему выходу, или к входу. Внутри комплекса стало легче дышать, всё-таки кондиционеры где-то были. Хе-хе, хорошо. Надо теперь все дыры законопатить, чтобы жара не приникала и не портила микроклимат.

К тому времени, как мы уже засобирались укладываться спать, припорхал наш мистик. И решил немедленно поделиться со мной радостью бытия. Невыносимой, так сказать, в одиночестве, легкостью. Вкратце Ичил поведал мне следующее. Нормальные люди, те, то бишь, которые в теме, живую воду с травой просто так не пьют и не едят. В самом общем случае это – тонизирующее средство, мощное, конечно, но и всего лишь. Надо, чтобы у человека было желание что-либо в себе изменить, тогда трава и вода вкупе с желанием человека начинают свою работу. Я бы добавил, разрушительную, но это спросонья.

И опять Ичил мне начал, как и прошлые разы, трындеть про одно Желание, знание, понимание, умение, ограничение. Потом по второму кругу, про Желание, знание, умение, воображение и понимание. Сильно напоминает по своей образности и миллиону смыслов китайские трактаты по стратегии. Без комментатора не разберешь. И всё это с таким апломбом, будто он уже бога за бороду держит, а я здесь вроде тупого болвана, которому он снисходительно разрешает прикоснуться к сакральному знанию. Ну, я без него как-то с водой обходился, не помер, слава богу. Надо же, шаманишка, воспрял духом, старшим грубить начал. Мерзавец. Я его, можно сказать в люди вывел, а он!

— Ты мне понятным языком объясни, что в этих травах не так, а не читай мантры, будто я что-то в них понимаю!

Хреновый из него педагог, честно говоря. Умом то я понимаю, что он говорит, а вот прочувствовать не могу. Мозги, что ли, у нас по-разному устроены, не знаю. Нет понимания извращенных мыслеформ, которые может генерировать их воспалённый степной мозг. А употреблять Ичилову наркоту я не мог – мой разум протестовал против такого насилия. Видимо, боязнь наркотиков во мне гораздо сильнее желания что-то нового. В итоге, я окончательно рассердился и остановил его:

— Ты бы, Ичил, меньше рассуждал, а сделал дело. Приготовь микстуру, а как придет время, то есть, у меня появится какое жгучее желание, я её и употреблю.

— Просто так нельзя употреблять! — опять двадцать пять, — ты ел траву, вспомни, что ты хотел. Оттого всё и происходит.

— Всё, спи. Утром расскажешь, моя твоя не понимай.

Ичил обиделся, утих и засопел. Может, действительно, мне добра желает человек, а я на него полкана спустил. Потом стал последовательно вспоминать, что же я хотел в том бреду, когда попробовал водички с травой. Я хотел выжить любой ценой, плюс некоторые неистребимые подсознательные желания, типа, трахнуть всех баб и выпить всю водку. Чиста такие, мужские переживания предпенсионного возраста. И выжил и трахнул. Отсюда понятно, что в психике произошли определённые изменения. Грохнул несколько человек и не поморщился. Более того, готов был грохнуть ещё кого-нибудь. Совершенно нетипичное поведение для человека интеллигентного, в некотором смысле этого слова, а не серийного убийцы или киллера по найму. И агрессивная половая жизнь и наглое поведение – все складывалось в кучу. И здоровье – как у бычка-трехлетки, и зрение, и зубы новые, и вообще. А что хотел бы любой степняк, добравшийся до травы с водой? Славы, битвы, бабы. Тогда можно предположить, что басни про боотуров древности имели под собой какое-то веское основание. Только кто бы им дал той травы? Не ответив на этот вопрос, я и заснул.

167