АТЫН - Страница 89

Теперь надо выполнить последнюю волю умирающего. Похоронить я их не смогу, каменистая почва, плотная, как бетон, а лопаты у меня нет. Труп деда уволок в лощину и закидал ветками. И что делать? В город возвращаться или доехать до своего кочевья? Жажда лёгкой наживы пересилила все возможные неприятности. Это ж какие там должны быть деньжищи? Хотя как посмотреть, будет ли они лёгкими. В город! Как Д'Артаньян, такой же безголовый.

Я отъехал назад километров пять, в лощинке передохнул, перекусил. Как всё заворачивается. Такой клубок, что сходу и не разберёшься. Похоже, что с таким налогообложением у комиссаров может быть реальная поддержка среди степняков, если не принять срочных мер. А всё из-за одного наркомана, облеченного властью. И как всё вывернуто хитро, коммунары одним ударом двух зайцев убивают, и народ возмущают, и при этом и денежки гребут. Не средние умы, однако, этим заправляют. Интересно, а почему за мной Тойон погоню на послал? Неужто народ митинг устроил? Странно всё это. Но я его хорошо отбрил. Сидят, таён вашу мать, в своём мирке и думают, что кругом сытость, благорастворение в воздусях и всеобщее удовольствие. Надо коня – возьми, без проблем. Надо гонца отправить – раз и отправили. А то что людям иной раз пожрать нечего, этого вроде как и нет. Проследить за своими ворами и то не может, начальничек. Внучку обидели – всех, нахрен, под нож. И главное, народ про это ни слова не сказал, а как про женщину беременную заговорили, так все и возмутились. Я что-то в местных менталитетах плохо разбираюсь.

Я дальше не стал долго думать, от думанья сыт не будешь. Я сел на своего Росинанта и двинул дальше. До своих юрт, возле города, я добрался поздно ночью. Таламат встрепенулся, узнал меня и успокоился.

— Ну что тут было? — спросил я его.

— Ничего особенного. Дед съездил на базар, кое-что купил. Завтра ещё пойдёт.

— Ну ладно, я спать лягу.

— Хорошо, господин. Я постерегу.

Я проспал до обеда, утром дед с самого утра опять упылил на базар, взял с собой пару лошадей, чтобы груз возить. А Мичил, глазастенький, сказал, что пятеро тыгыновских бойцов рано утром вернулись в город. Я спросил, не было с ними девушки? Нет, говорит, что не было. Странно. Да мало ли всяких бойцов по дорогам скачут? Я медитировал на костёр с пиалкой кофе и сигаретой. Мои ребята от дыма изо рта уже не шугались, как по-первости. У человеков гибкая психика, ага. Мысли как-то незаметно сползли в сторону женщин. А Сайнара-то какова! Глаза – закачаешься, а талия! А бёдра! Характерец, конечно, тот ещё, небось вся в деда пошла. Чем-то этот Тыгын мне моего прадедушку напоминает. Такой же немногословный, сосредоточенный и твёрдый, как корень саксаула. Я, чувствую, с ним придется пободаться, если встретимся.

Не поминай, как говорится, лихо… К нам направлялся отряд всадников. Тыгыновские, шайтан их забери, мало-мало я стал разбираться в тряпочках и ленточках, что тут бунчуками именуют. Кажется, рановато я вернулся. Всадники спешились, не доезжая нас метров десяти и пешочком двинулись в мою сторону. Это вовсе неслыханный жест уважения, чтобы степняк пешком к костру подходил. Это Талгат. С трех метров поклонился мне и говорит, громко и торжественно:

— Мир вашим кострам, добрые люди, да будут тучны ваши стада милостью Тэнгри!

— Да пребудет с тобой слава Тэнгри! Был ли добрым ваш путь? — ответил я.

Какие-то непонятные церемонии, мы с ним вроде всегда по-простому общались.

— Уважаемый Магеллан Атын рода Белого Ворона! Улахан Тойон Старшего Рода Белого Коня шлёт тебе подарок и просит посетить его жилище!

Из-за Талгата вырулил боец и с поклоном преподнес мне сверток. Я развернул его, в руках оказался изумрудно-зелёный шелковый халат с вытканными на нём павлинами. Искусство ткачей поражало. Павлиньи хвосты переливались всеми цветами радуги, как настоящие. Я в восхищении раззявил рот.

— О! — у меня не было слов, — вот это вещь!

— Садись, — показываю Талгату место возле костра.

— Что передать Улахан Тойону? — спросил он.

— Я принимаю его приглашение. — ответил я, что-то Тыгыну из-под меня надо, раз присылает такие умопомрачительные подарки. Этот халат стоит тыщу таньга, не меньше, — да не суетись ты, сядь, расскажи, что происходит.

— Когда ты уехал, народ стал Улахан Тойону задавать вопросы про налоги.

— Вот как. Тут народ может задавать вопросы? — демократия, что ли у них, или я где-то не понимаю.

— Любой! — он поднял палец вверх, — любой степняк имеет право задавать вопросы Улахан Тойону! На то он и Тойон, чтобы блюсти Закон Отца-основателя и отвечать на вопросы.

Ну ладно, пусть будет так. Приму, как данность.

— Улахан Тойон провел расследование по всем вопросам и хочет тебя благодарить за то, что принял его внучку и за то что открыл глаза Тойону на нарушение закона мытарями. Послезавтра будут казнить Кадыркула, казначея. Разослали гонцов по кочевьям, чтобы рассказать людям правду. Улахан Тойон хочет с тобой говорить.

— Хорошо, Талгат. Сейчас поедем. Расскажи мне, что там надо говорить, как себя вести.

— Приготовь подарок Улахан Тойону, надо сразу отдариться.

— Какие обязательные слова надо говорить?

— Спросит – говори. Языком не болтай много, он этого не любит.

Я порылся в рюкзаке. Что же подарить. Бутылка вынесла Талгату мозг, он уже наверняка похвастался своему сюзерену. Так, вот хороший, красивый кинжал, второй из тайного города. Пойдет. И еще что? Интересно, жена у него есть? И сколько их? Или пока хватит светиться? Пока хватит. Напялил на себя новый халат, засунул полупустой рюкзак в чересседельную сумку. Поехали.