АТЫН - Страница 134

134

Провели еще одну операцию по вливанию в глотку пленнику микстуры, и минут через пять пленника прорвало. Он начал брызгать ядом на расстояние не меньше пяти метров, в основном, в сторону Тыгына.

— Ты! Скоро вас всех сожгут! Вам отец-основатель дал власть, но мы её вернём! У нас есть оружие, страшнее которого нет ничего на свете… вы покроетесь язвами! Вы будете блевать кровавой пеной! Вашими распухшими трупами побрезгуют даже шакалы…

Про какое оружие он говорит? Химическое что ли? С того умельца, если он сошел с ума, станется придумать какую-нибудь гадость. Если он смог сделать вискозу и селитру, то сделать фосген, хлорпикрин или иприт не составит труда.

Я в отрочестве мечтал стать великим химиком. Но и кто из моих сверстников не любил ставить химические опыты во дворе, за гаражами, смешивая бертолетову соль с красным фосфором? И все были такими химиками. Но потом пришел к выводу, что из всех химических продуктов однозначно нужен только этанол, а всё остальное – суета сует, и не стоит напрягаться. Тождественные похороны моей химлаборатории состоялись недалеко от дома. Мы с ребятами развели большой костер и вывалили в него содержимое банок с реактивами. Они дали такой красивый дым, насыщенного кремового цвета с розовым отливом! Правда, в сквере с деревьев облетели все листья, но это уже ерунда. В сухом остатке у меня в голове осталась речь мистера Роллинга, безусловно, врага, но талантливого химика, что примиряло меня с его планами по захвату мира. Я, собственно, и сам был не против захватить мир, но мне совершенно не нравились методы, которыми это собирался делать Роллинг. Какой я тогда был наивный. Для этого все средства хороши. Особенно, если залить Европу горчичным газом. Но это мелочи, с тех давних пор страсть к мировому господству у меня поутихла, а вот история подрыва химкомбината господина Роллинга мне хорошо запомнилась. Сейчас я хотел повторить это замечательный эксперимент, который провел Гарин возле города К., но для этого мне не хватает гиперболоида, ну или шестиструйного плазмогана, и собственно, самого химкомбината. Но ничего, доберусь я и до него.

Но пленник продолжал:

— Вы, паскудные твари, последыши абаасы! Вы, Старшие рода, захватили власть, которая по праву принадлежит потомкам Омогоя. И мы вернем себе её! Большая Степь будет наша! Оккупанты, нарушившие порядок, который сделали наши предки!

Видимо, Тыгын знал это имя, ибо его тут же передёрнуло:

— Это отбросы, которых Отец-основатель забил до полусмерти. Но, видать, не всех, — он скрипнул зубами, — вот и решили отомстить и вернуть себе власть. Но ничего, я доведу это дело до конца.

Поток ругани пленника иссяк, ничего нового он уже не добавил. Вот вам и коммуна. Вот вам и Советы. Вот вам и власть народу, землю крестьянам. Он обвис на веревках и замолчал.

В общем, мне следовало переосмыслить угрозы, которые могут предложить нам для развлечения господа коммунары и постараться предпринять хоть какие-то меры для защиты и противодействия. Огнестрел у них есть, значит, помимо ружей могут быть пушки. Могут быть ракеты. Может быть взрывчатка и мины. Может быть химическое оружие. Знать бы, насколько далеко собираются зайти товарищи в деле захвата власти, но надо исходить из худшего. Чёрт. Всё не просто плохо, всё очень плохо. Противопоставить нам практически нечего. Как всё хорошо начиналось – вискоза, удобрения… Хотя, может, я зря себя накручиваю? Может, и нет никаких ОВ? И надо как-то успокоить Тыгына, пока он сгоряча не натворил дел и не положил всех своих бойцов.

Поскольку пленник не собирался дальше ничего содержательного рассказывать, за дело взялся Ичил. Он не стал ломать кости или поджаривать пятки. Он настрогал зубочисток и начал втыкать их пленнику в тело, поощряя его тычками шилом в нервные узлы. Жуткое зрелище. Когда подследственный уже не орал, а хрипел, я спросил у него:

— Где человек, который придумал все эти чудеса и оружие? Где вы все это производите?

— Всё находится в долине Хара Ураган. Все там. Там завод. Там Гольденберх.

— Как туда попасть?

— Через Хотон Урях, потом урочище Алтан Хазар. Граница между землями Чёрного Медведя и Белого Коня. Там нет дороги. Там есть ущелье, надо в него идти. Потом через горы, почти семь дней пути.

— Кто охраняет дорогу? Зачем ты искал Харчаану? Где ты взял золотую пыль?

И так далее и тому подобное. Ичил выдёргивает свои штучки из пленника, тот облегчённо вздыхает. И ничего не переломано, и моря крови тоже нет.

— Вы можете меня убить, но ничего уже не измените! — ясновельможная гордость так и прёт. Я киваю Ичилу, и он повторяет все манипуляции. "И так семь раз", до тех пор, пока вид маленьких деревянных иголок не вызывает у пленника приступы панического ужаса.

— Про какое оружие ты говорил?

— Гольденберх сделал огненных драконов, они летят далеко, никто не может от них спастись!

— И это всё? Что ещё, кроме огненных драконов и железных палок, плюющихся огнём, он сделал?

— Не знаю ничего больше.

Ичил делает вид, что собирается воткнуть ему шило в бок.

— Ну, вспоминай! Не делали глиняных или стеклянных бутылей с плотными пробками? Почему ты сказал, что мы покроемся язвами?

— Нет, не знаю. Просто когда-то работники пролили какой-то раствор, потом покрылись язвами. Гольденберх тогда сказал, что такой отравой когда-то воевали! Я думал, что он для войны готовит эту смесь!

В общем, клиенту надо дать отдохнуть, до вечера. А потом еще раз допросить, пока же он не до конца не осознал, что с ним будет происходить дальше. Ичил мне шепнул, что настоящую боль он еще не делал. Так, разминался. Я пошел к Тыгыну, полоскать ему мозг.

134